Был фильм под таким названием у французского режиссёра Андре Кайата, который рассказывал о том, как замечательного учителя из провинции абсолютно несправедливо обвинила одна из учениц в попытке её изнасилования. Да и у самого Ричарда Эйра имеется на счету лента «Скандальный дневник», где речь шла о действительно случившемся романе замужней учительницы в возрасте под сорок и её пятнадцатилетнего ученика. Правда, в картине «Закон о детях» (а у нас - «Удивительная миссис Мэй») дело не доходит ни до интимных связей женщины-судьи Фьоны Мэй с 17-летним парнем, которого она фактически спасла от смерти вынесенным вердиктом, ни тем более до ложных обвинений со стороны этого участника судебного процесса, вообще-то начинающего по-своему преследовать собственную спасительницу, желая стать для неё, бездетной, чуть ли не сыном.
Профессиональный риск для миссис Мэй заключается в том, что судьям не следует проникаться личными чувствами по отношению к предстающим в каком-либо качестве на процессе - ведь и психологи, наряду с психотерапевтами, не имеют права идти на эмоциональный контакт с пациентами. А судья Фьона Мэй неожиданно и беспрецедентно появляется даже в больнице, где лежит юный Адам Хенри, чтобы понять: готов ли он умереть сам или под влиянием чересчур религиозных родителей, категорически выступающих против переливания крови, что могло бы помочь их сыну избежать неминуемой смерти? И позже она всё-таки не обрывает резко и бесповоротно своё общение с Адамом, хотя предупреждает его о недопустимости подобного.
Тут важен «бэкграунд» у миссис Мэй, которая целиком ушла в работу, занимаясь преимущественно судебными делами о детях и подростках, потеряла всякий интерес к своему мужу Джеку, продолжающему любить её, и позволяет себе маленькую «слабину», лишь музицируя время от времени с адвокатом Марком Бёрнером. В исполнении Эммы Томпсон, которой по-настоящему удаётся образы умных и явно преуспевших (в той сфере, что они выбрали для себя) женщин, но не нашедших истинной душевной близости с кем-либо из людей, судья Фьона Мэй вовсе не кажется «железной леди», совершенно зацикленной на карьере. Допускаемые ею отнюдь не судебные ошибки, а внезапные «обмолвки сердца», дающие редкую возможность проявить глубоко спрятанные эмоции, как раз и делают эту натуру привлекательной по поведению и вызывающей человеческую симпатию.
И ещё интересно, как тонко и ненавязчиво выстраивает Ричард Эйр, также склонный к экранизациям классической и современной драматургии (например, «Король Лир» и «Костюмер», где обыгран, между прочим, спектакль по этой пьесе Уильяма Шекспира), несколько иных сюжетных мотивов, которые оттеняют основную историю. Трогательное отношение помощника судьи к своей вроде бы начальнице, несомненно, перекликается с тем, как заботится пожилой костюмер об актёре-премьере в «Костюмере». А заявленная в самом начале фильма тема насчёт принудительного разделения сиамских близнецов парадоксально, можно сказать, отзывается в супружеской связи четы Мэй. То есть существует риск, кроме профессионального, семейный и человеческий - утратить то, что не особо ценишь.