Нельзя не признать, ознакомившись с рядом предшествующих фильмов американского актёра Джеймса Франко, которые были созданы им в качестве режиссёра, что плодовитость порой граничит с графоманством - и это очевиднее проявилось в его недавнем желании как бы реабилитировать скверного постановщика Томми Вайсо, поскольку «Горе-творец» мало чем отличается от «Комнаты», ставшей практически культовой среди странных поклонников очень плохого кино. С другой стороны, Франко дерзко замахивался на экранизации таких сложных романов Уильяма Фолкнера, построенных по принципу «потока сознания», как «Когда я умирала» и «Шум и ярость» - и в чём-то это неплохо у него получилось.
Неожиданное и вполне удивляющее достоинство «Зеровилля» заключается как раз в том, что режиссёр, не утратив своей смелости (а кто-то скажет, что наглости!), решился будто повенчать реализацию идеи внутреннего монолога на экране с признанием несомненного кино-аутизма, полной зависимости от мира фильмов, абсолютной зацикленности на иллюзорной действительности не только у главного героя, но и у самого себя. Обилие аллюзий лишь на пользу этой ленте - и доставляет немалое удовольствие считывать бесчисленное множество кинематографических отсылок: как на конкретные картины, так и на реальных творцов, названных и неназванных, а ещё на выдуманных, однако возможных.
И опять же в сравнении с Квентином Тарантино этот постановщик, почти купающийся в благодатном киноматериале, не позволяет себе ехидных и язвительных уколов в адрес подлинных персон, а если кто-то из них упоминается, то с долей иронии, которую хочется посчитать доброй и независтливой. Собственно говоря, и к своему персонажу, бывшему семинаристу, вдруг открывшему для себя мир кино благодаря фильму «Место под солнцем» Джорджа Стивенса с обожаемыми исполнителями - Монтгомери Клифтом и Элизабет Тейлор, чей облик он даже нанёс в качестве татуировки на бритую голову, Джеймс Франко относится довольно иронически. И в то же время восхищается, насколько человек увлёкся кинематографом, отправился в Голливуд, стал там сначала декоратором на студии, потом монтажёром, пытаясь прихотливо и своенравно изменить отснятый кем-то фильм. Ведь монтаж - это и есть борьба со временем, нарушение непрерывности, которую следует послать куда подальше, а ещё проявление типичного демиургова начала, позволяющего создателю экранных образов уподобиться самому Создателю.
Так что финальный эффектный трюк, применённый Франко ради кардинального изменения реальности, пусть она является не настоящей, а запечатлённой на киноплёнке, оказывается более продуманным и оправданным, нежели выкрутасы Тарантино уже за гранью этических норм, а прежде всего - концептуально кинематографическим. Ведь «Зеровилль» - именно о том, что кино никуда не исчезает, оно было «до» и будет «после», и вообще способно материализоваться, словно из небесного эфира.