Полицейский всегда прокалывается дважды

В третьей режиссёрской работе известного американского драматурга и сценариста Дэвида Мэмета удивляет отнюдь не то, что после лент «Игорный дом» и «Всё меняется», где всё-таки главной была не столько игра с жанрами, а своего рода «химия отношений» между двумя основными героями, он взялся за постановку типичной полицейской истории про «убойный отдел» (странно, что у нас не перевели название именно так, а не более академично: «Отдел по расследованию убийств»). По-английски вообще звучит просто: «Убийство». Так говорят полицейские, когда сообщают о совершённом где-то преступлении - значит, придётся заниматься этим делом как раз «убойникам», то есть сотрудникам отдела убийств. Однако Мэмет был и раньше причастен в качестве сценариста к созданию криминальных фильмов, начиная с очередной экранной версии романа «Почтальон всегда звонит дважды» Джеймса М. Кейна.
Судя по картине «Отдел по расследованию убийств», можно подумать, что её снимали два разных режиссёра. Один мастерски и весьма аутентично по диалогам и атмосфере действия воспроизводит среду обитания полицейских, занятых изо дня в день поимкой преступников. И тут важнее всего мотив своеобразного братства служителей порядка, у которых есть негласный кодекс чести, в упрощённом виде представляющийся таковым: «сам погибай, а товарища выручай». Настоящая мужская дружба связывает Роберта Голда, который до поры до времени вообще не задумывается насчёт своего еврейского происхождения, и его верного напарника, англосакса Тима Салливена. Но когда руководство заставляет Голда расследовать дело об убийстве богатой старушки-еврейки, хотя он сам по-прежнему рвётся вместе с Салливеном ловить наркодилеров-афроамериканцев, тут-то всё и идёт наперекосяк - в том числе у постановщика фильма, который тоже является, между прочим, евреем, а ввязывается по неосторожности в запутанные то ли антисемитские, то ли сионистские авантюры.
И именно это выглядит надуманным и искусственным, притянутым за уши, лишённым особой логики, оставляющим зрителей с чувством недоумения и даже обиды за намеренно подставленного героя, который к тому же не смог, как ни пытался, попутно заниматься тем криминальным делом, к коему у него больше лежала душа, что привело, разумеется, к непоправимым последствиям. Финал вроде возвращает нас к заданному в самом начале «камертону правды» в показе суровых будней балтиморской полиции, но сожаление о так и не состоявшейся сильной и впечатляющей полицейской драмы только усиливается после этого.