Проходя по коридорам, сожалеешь не о том, что они будут существовать без тебя в унылые зимние дни, но о том, как ты сам будешь жить в посторонних и скучных домах в ностальгии по суете в тех проёмах тончайших теней. Удивительное чувство радости прозрения охватывает заблудившуюся душу, когда она видит, как под музыку обыкновенных свирелей кружатся в призрачном полумраке зыбкие абрисы человеческих душ, милых моему сердцу.
И вот теперь, когда я буду вынужден потерять их, начинаю чувствовать нежность и любовь, как будто вместе с ними я потеряю не только себя, но и весь мир. Стыд заполняет моё бытие, словно в отместку за то, что я познавал их сквозь зеркало, а не лицом к лицу. Но потом возвращается печаль, которая отсылает меня к листу бумаги, и я с грустью смотрю, как на чистом листе появляются корявые знаки, складывающиеся в слова, строчки, фразы, не способные выразить всё то, что переживает душа в момент, когда ей предстоит так скоро расстаться со всеми близкими и дорогими.
Две неумелых строки на прощание умножают мою скорбь: "Люблю, друзья мои, я наш единый кров и вас, сестёр моих единственных и братьев"...
Остаётся только поставить свою подпись, чтобы всё это обрело какую-то конкретность и осязаемость.
С изумлением обнаружил сейчас этот свой текст, который я напрочь забыл.
Кто угадает: когда и по какому поводу он написан?